О предыстории, текущем состоянии и перспективах развития медиации в Пермском крае рассказывают эксперты, обобщающие теорию и практику этого явления.

Владимир Вельянинов, председатель Пермского краевого суда

– Медиация считается новацией в российском законодательстве. Однако как метод альтернативного урегулирования спора медиация известна давно. Какие следы ее применения можно увидеть в истории отечественной юриспруденции?

– Определение медиации дано в ст. 2 Федерального закона от 27.07.2010 № 193-ФЗ «Об альтернативной процедуре урегулирования споров с участием посредника (процедуре медиации)»: это способ урегулирования споров при содействии медиатора на основе добровольного согласия сторон в целях достижения ими взаимоприемлемого решения.

Обратите внимание, что слово «медиация», имеющее иностранное происхождение, законодатель поставил в скобки, что придает ему дополнительное, вспомогательное значение. Действительно, если следовать российской традиции, нам ближе такие понятия, как «переговоры», «примирение», «мирное разрешение конфликта». И это вполне обосновано: в России институт примирительных процедур и мирового соглашения начал формироваться раньше, чем в Европе и Америке, – в конце XIV века. Историки отмечают, что впервые в российском законодательстве урегулирование споров путем мирового соглашения упомянуто в Новгородской берестяной грамоте (1281–1313 гг.). Упоминания о мировом соглашении встречаются во всех крупных памятниках русского права: Псковской Судной грамоте 1397 г., Судебнике Ивана III 1497 г., Соборном Уложении 1649 г. В период с 1775 г. по 1862 г. в России губернские совестные суды, созданные по указу императрицы Екатерины Великой, рассматривали гражданские дела в порядке примирительной процедуры.

К сожалению, многие положения и нормы дореволюционного законодательства не были восприняты советским правом. В его рамках применялись только традиционные способы разрешения конфликтов: силовой и судебный. Однако с конца 90-х годов прошлого века вновь возник интерес к альтернативным методам урегулирования споров. В частности, пришло осознание, что медиация как культура позитивного общения и взаимодействия дает возможность сторонам использовать цивилизованные варианты поведения в конфликте, решить проблему с наиболее выгодными для них результатами. Важно и то, что процедура медиации влияет на снижение эмоциональной напряженности. Как правило, после беседы с медиатором человек либо вообще не обращается в суд, либо иначе, более четко и реалистично, формулирует свои требования, спокойнее ведет себя в ходе судебного разбирательства.

Исследователи отмечают, что в развитых странах до 80% гражданско-правовых споров разрешаются с участием медиатора и не доходят до суда, а достигнутое соглашение добровольно выполняется сторонами в 90% случаев.

Эта статистика наглядно иллюстрирует саму природу медиации: стороны самостоятельно разрешают конфликт. Как отмечает заместитель Председателя Верховного Суда РФ Василий Нечаев: «Сегодня судебный процесс построен так, что он имеет состязательный характер и всегда остается недовольная сторона. А практика показывает, что если принимается медиативное решение, то стороны, как правило, исполняют его».

Также соглашусь с мнением Председателя Верховного Суда РФ Вячеслава Лебедева, что медиация способна повысить качество правосудия. Если есть возможность не заводить громоздкую, дорогостоящую, а главное – изматывающую человека процедуру судебного разбирательства, суд должен быть заинтересован в том, чтобы использовать этот шанс.

Убежден, что у медиации в России большое будущее, поскольку россиянин по сути своей не агрессивен, решать дело миром –  в исторических традициях нашего народа, нашего государства.

– С какого момента интерес к медиации находит выражение в практике? Какие модели медиации получили распространение в Пермском крае?

– Согласно общему правилу процедура медиации распространяется на гражданские, семейные и трудовые правоотношения. Кроме того, современные правоведы выделяют по различным основаниям классическую, восстановительную и другие виды медиации — всего около двух десятков.

В Пермском крае экспериментальная работа по применению медиации началась задолго до принятия упомянутого Федерального закона. Она проводилась с 2004 г. в рамках внедрения восстановительных технологий при рассмотрении уголовных дел в отношении несовершеннолетних в порядке ст. 421 Уголовно-процессуального кодекса РФ и ст. 76 Уголовного кодекса РФ.

Началась эта работа с самого трудного вида медиации — восстановительной, в ходе которой подростка-правонарушителя подводят к осознанию содеянного, предоставляют ему возможность лично принести извинения потерпевшему и попытаться самому, не прибегая к помощи законных представителей, возместить ущерб или загладить вину, т.е. постараться восстановить разрушенные отношения, пройти своеобразный процесс «очищения».

– Каковы результаты этой работы?

– В восстановительных программах за все время их существования приняло участие более 2000 подростков, попавших в поле зрения суда. Сегодня практически в каждой территории Прикамья есть муниципальные службы примирения для подростков, совершивших правонарушения. Число медиаторов ведущих восстановительных программ составляет около 200 специалистов. В образовательной сфере появились школьные службы примирения. Сегодня их в Прикамье насчитывается 527. Самые активные — школьные службы примирения городов Перми, Лысьвы, Кунгура, Добрянки, Верещагинского района.

В настоящее время благодаря совместной работе с Уполномоченным по правам человека в Пермском крае Правительством Пермского края, комиссией по делам несовершеннолетних, органами местного самоуправления все суды Пермского края применяют в своей работе восстановительные технологии. Так, почти каждое второе уголовное дело с участием несовершеннолетних рассматривается с применением восстановительной медиации. Как результат этой работы — снижение числа повторных преступлений среди ранее судимых молодых людей: всего 8-9% из них совершают преступления повторно, в то время как обычно этот показатель составляет 25-30%.

В 2007 г. на судебном участке мирового судьи № 7 Индустриального района г. Перми Пермским государственным университетом впервые в России был проведен эксперимент по применению медиации в разрешении судебных споров. Результаты эксперимента показали, что наиболее эффективным применение медиации было при рассмотрении дел частного обвинения (побои, оскорбления), а также семейных споров.

В 2010-2011 гг. представители судебной системы Прикамья принимали участие в качестве экспертов в проекте «Расширение сферы прозрачности и гражданской активности на местном уровне», участвовали в разработке программы «Основы урегулирования конфликтов на местном уровне».

Что касается классической формы медиации, то с момента принятия Федерального закона о медиации за два года экспериментальной работы медиаторами Пермского края проведено более 40 медиативных процедур. Цифра небольшая, однако в 70% случаев были заключены мировые соглашения. Так что плюсы медиации очевидны.

Сегодня в Пермском краевом суде проводятся семинары для судей по применению элементов медиации, а для помощников судей — обучение навыкам бесконфликтного общения, появляется возможность проведения медиации непосредственно в здании судов. В дальнейшем в судах Пермского края планируется создание специальных залов примирения.

Два года подряд на базе Пермского краевого суда проходила Межрегиональная научно-практическая конференция «Медиация как культура согласия и ресурс развития регионов России», в октябре 2013 г. мы принимали IV Международный Пермский конгресс ученых-юристов, где состоялся Круглый стол «Проблемы применения примирительных процедур (медиации) в правоприменительной практике».

– Каковы границы применения медиативных технологий в судебной практике по спорам, вытекающим из гражданских правоотношений (если возможно, по категориям дел)?

– Практика работы судов Пермского края показывает, что стороны применяли процедуру медиации по делам о защите прав потребителей, по жилищным спорам (о нечинении препятствий в проживании и пользовании жилым помещением; о признании утратившим право пользования жилым помещением; о разделе недвижимого имущества), по спорам, возникающим из семейных отношений (об определении места жительства ребенка и порядка осуществления родительских прав родителем, проживающим отдельно от ребенка; об изменении порядка общения с ребенком; о взыскании алиментов в твердой денежной сумме на содержание несовершеннолетнего; о разделе имущества, нажитого в период брака), наконец, в-четвертых, по делам, возникающим из имущественных и иных отношений (о взыскании долга).

– Два года назад в одном из своих публичных выступлений Вы связывали необходимость введения процедуры медиации, в том числе с качественным повышением уровня работы судов всех уровней, иллюстрируя сегодняшнее положение с загруженностью судов данными, согласно которым ежегодно на одного судью в Пермском крае приходится более одной тысячи рассматриваемых дел. Таким образом, чтобы эту улучшить эту ситуацию, потребуется целая армия профессиональных медиаторов?

– Требования к медиаторам установлены Федеральным законом о медиации. Это граждане, достигшие возраста 25 лет, имеющие высшее образование и прошедшие курс обучения по программе подготовки медиаторов, утвержденной в порядке, установленном Правительством РФ. Сегодня в Пермском крае практикуют медиаторы — представители Московской и Санкт-Петербургской школ.

Как видите, закон не определяет, какое профессиональное образование должен иметь медиатор. В литературе по этому поводу бытуют различные мнения.

Некоторые ученые полагают, что профессиональный медиатор должен обладать определенными навыками и знаниями в сфере не только материального, но и процессуального права, а потому ему следует иметь юридическое образование. В отдельных странах (например, в Польше, Аргентине) медиатором может быть только лицо, имеющее на руках диплом о юридическом образовании.

Другие авторы считают, что только психолог может стать эффективным медиатором. В некоторых странах именно психологи становились медиаторами, потому что им лучше удавалось привести стороны к примирению. В США, чтобы стать медиатором, совершенно не обязательно быть юристом, хотя многие медиаторы ими являются.

В Германии, Австрии, Канаде, некоторых штатах США в роли медиаторов могут выступать судьи. Ряд исследователей отмечает, что судьи должны стать образцом внедрения культуры медиации. Практика показывает, что количество мировых соглашений у судей, владеющих медиативными навыками, составляет 30% против 3% у тех, кто медиативному подходу не обучался.

По моему мнению, медиатор (они не являются частью системы) должен быть знаком со стадиями судебного процесса, должен обладать основами юридических знаний. Главное – это доверие людей!

Сейчас обсуждаются предложения о введении должности медиатора при судах, необходимости их аккредитации, возможности привлечения к работе медиаторами судей, находящихся в отставке.

При этом, говоря о медиации как о способе разрешения споров, не следует ограничиваться только судами, так как многие конфликты могут быть решены во внесудебном порядке. Скажем, споры, связанные с возмещением ущерба в связи с дорожно-транспортными происшествиями, или споры, связанные с разделом имущества и уплатой алиментов, могут решаться с применением медиации нотариусами.

Кроме того, сейчас очевидна тенденция к созданию коллегий посредников при отраслевых объединениях (страховые компании, банки), торгово-промышленных палатах, иных предпринимательских сообществах. Такие коллегии существуют либо как альтернатива третейскому суду либо параллельно с ним.

В апреле 2014 г. Пермский краевой суд примет участие в проведении III Международной конференции «Медиация как культура согласия». Также представителями судебной системы подготовлен специальный выпуск журнала «Судебная власть», посвященный медиации и восстановительным технологиям.

Станислав Реутов, профессор кафедры социальной работы юридического факультета Пермского государственного национального исследовательского университета, кандидат юридических наук

– Одним из предметов ваших научных исследований является применение примирительных процедур при разрешении семейных конфликтов в нотариальной практике. В частности, вы делаете вывод, что для нотариуса этот способ урегулирования споров указанного вида должен являться не правом нотариуса, а его служебной обязанностью. Что для этого делает (или, по вашему мнению, должен делать законодатель)? Что сегодня получается на практике?

– Считаю, что нотариусу, как никакому другому юристу, необходимо знать и в своей деятельности применять различного рода примирительные процедуры.

Институт нотариата является самым подходящим во всех отношениях для внедрения института медиации. Это можно объяснить спецификой самого института нотариата, ибо нотариусу поневоле приходилось и приходится выполнять функции примирения сторон и даже заниматься профилактикой конфликтов при ежедневном приеме посетителей. Важным является и то, что у государства отпадает необходимость в организации специальных служб примирения в этой области или проведения соответствующей аккредитации.

На практике нотариусу постоянно приходится принимать меры по примирению сторон при удостоверении алиментных соглашений, брачных договоров, договоров о разделе совместно нажитого в браке имущества, об определении места жительства ребенка при раздельном проживании родителей, о порядке осуществления родительских прав отдельно проживающим родителем, а также при урегулировании конфликтных отношений, возникающих между наследниками при оформлении наследственных прав.

В настоящее время в Государственной Думе находится на рассмотрении проект Федерального закона «О нотариате и нотариальной деятельности в Российской Федерации», в котором закрепляется, что нотариус может урегулировать спор с применением процедуры медиации на основании соглашения сторон, что нотариус вправе предлагать сторонам варианты урегулирования спора, чтобы помочь успешно решить возникшие проблемы (ст. 310-313).

Применение нотариусом примирительных процедур имеет и определенные преимущества. Так, нотариус в отличие от обычного медиатора в силу своих полномочий удостоверяет соглашение, достигнутое в результате проведения процедуры медиации, по правилам удостоверения соответствующих видов сделок. При этом надо иметь в виду, что нотариальный акт исходит от имени Российской Федерации. Это придает такому документу особую юридическую силу, равную по юридической значимости судебному документу. Действующее семейное законодательство придает силу исполнительного листа нотариально удостоверенным соглашениям об уплате алиментов.

Во многих странах Европы и других государствах соглашение, принятое в результате примирительных процедур с участием нотариуса, в силу его нотариального удостоверения приобретает исполнительную силу и позволяет без судебного решения обеспечить принудительность исполнения результатов медиации. Наше государство в данном вопросе последует примеру европейских стран, если утвердит вышеуказанный проект закона, ч. 2 ст. 313 которого отмечает, что при неисполнении или ненадлежащем исполнении медиативного соглашения, удостоверенного нотариусом, заинтересованная сторона вправе обратиться к нотариусу за совершением исполнительной надписи по правилам, установленным данным законопроектом. Такое довольно строгое правило будет способствовать своевременному и надлежащему исполнению принятых обязательств.

Президент Федеральной нотариальной палаты Мария Сазонова считает, что нотариусы России готовы осваивать и применять навыки медиации. Нотариус, вооруженный такими навыками, по мнению президента ФНП, «будет более востребован в различных ситуациях, будет больше зарабатывать, будет более благополучен и будет более счастлив вместе с клиентами, которые от него уйдут спокойными, уравновешенными и благодарными».

Нотариальная примирительная процедура не обязательно должна проходить в форме медиации, которая в последнее время ошибочно рассматривается в качестве единственной альтернативы судебному разбирательству. Таким образом, под нотариальной примирительной процедурой могут пониматься различные переговорные модели урегулирования конфликта с участием нотариуса в качестве независимого и беспристрастного посредника, содействующего сторонам. Выбор конкретной процедурной модели должен зависеть как от специфики конфликта, так и от пожелания сторон и компетенции самого нотариуса.

Нотариус, прошедший соответствующий курс обучения, может осуществлять примирительные процедуры в нотариальном производстве. Но вряд ли нотариус (впрочем, как и адвокат) отстранится от своей работы и будет работать только в качестве медиатора на профессиональной основе. Скорее всего, как это имеет место в Германии, функции медиатора нотариус будет осуществлять в рамках оказания юридической помощи. Полагаю, что если для многих категорий юристов и других лиц, занятых медиацией, она может стать дополнительной работой, то для нотариуса медиация — это служебная деятельность, возложенная на него в силу закона.

– Какое место, на ваш взгляд, занимает тема медиации в процессе подготовки юристов, деятельности юридической клиники ПГНИУ?

– Как отмечает советник Президента РФ по правовым вопросам Вениамин Яковлев, интеграция медиации и иных альтернативных способов урегулирования споров в систему обучения юридических кадров является сегодня важной задачей.

В Московской государственной юридической академии уже несколько лет успешно реализуется спецкурс по медиации.

Полагаю, что в учебные планы юридических вузов и юридических факультетов необходимо включить соответствующие программы. Медиацию следует применять не только в рамках правового пространства, ее надо распространить на всю социальную сферу. Соответствующие курсы по медиации разработаны преподавателями юридического факультета ПГНИУ Татьяной Поповой, Ларисой Соболевой, Татьяной Строгоновой, Валерией Леденцовой и будут читаться студентам по специальностям «юриспруденция», «конфликтология» и «социальная работа». На мой взгляд, такие курсы в форме факультативов можно смело предлагать и включать в учебную программу других факультетов университета, других вузов города.

Целесообразно организовать учебу в рамках повышения квалификации для дипломированных специалистов различных направлений деятельности, от юристов до менеджеров на базе юридических факультетов, институтов, приглашая для проведения занятий высококлассных специалистов, имеющих сертификаты медиаторов и опыт практической деятельности в этой области. В этих целях необходимо разработать программу прохождения стажировки, проведение мастер-классов. Курсы и семинары обязательно должны включать имитации медиаций и ролевые игры.

Со временем в крупных университетах страны следует проводить специализацию в одной из областей: семейные, трудовые споры, споры в сфере строительства, транспорта, туризма, споры, связанные с защитой окружающей среды, и т.п.

Сегодня при юридическом факультете ПГНИУ действует студенческая медиативная клиника. Целью клиники является повышение уровня профессиональной подготовки в области медиативной компетентности студентов юридического факультета. Организатором и идейным вдохновителем клиники является Валерия Леденцова. В настоящее время клинику возглавили выпускники кафедры — магистранты юридического факультета Даниил Попов и Дмитрий Муравьев, которые защитили свои дипломные работы по теме медиации. Дипломное исследование Даниила Попова легло в основу опубликованной им книги.

С 17.02.2014 по 20.02.2014 на факультете проведена VI зимняя школа по социальной работе «Медиация как культура согласия». Студенты, успешно завершившие курс обучения в этой школе, получили специальный сертификат Регионального института непрерывного образования ПГНИУ. И почти полным составом решили влиться в ряды клиники. В марте выпускники школы попробуют свои силы в городском конкурсе научных работ по медиации.

Татьяна Марголина, Уполномоченный по правам человека в Пермском крае, профессор ПГНИУ

– Вы относите медиацию к открытым доверительным процедурам, способствующим восстановлению отношений между людьми. Однако, судя по анализу проблем, возникающих на региональном и местном уровнях, которые решаются Уполномоченным по правам человека с использованием медиативных технологий, основная доля конфликтов приходится на отношения конкретных граждан (в лучшем случае — отдельных институтов гражданского общества) и органов государства, органов местного самоуправления. То есть эти отношения выстроены по схеме «власть – подчинение». Какая из сторон, на Ваш взгляд, исходя из практики, «виновнее» в этих конфликтах?

– С точки зрения конфликтологии вина не является определяющей категорией для разрешения конфликта.

Конфликт — сложное социальное явление, основными элементами которого являются интересы сторон. Интересы могут быть разные. Но есть общее, что объединяет конфликтующие стороны, а именно цель — стремление сделать жизнь лучше, комфортнее. Поэтому важно, чтобы в обществе существовал механизм, позволяющий выявить и учесть эти интересы в целях поиска вариантов решения проблемы.

Как правило, стороны конфликта имеют свои представления о том, как сделать жизнь лучше. При этом представления граждан, с одной стороны, чаще всего более общие, нечетко сформулированы, а представления власти, с другой стороны, более конкретны, ибо опираются на информацию о реальных возможностях — наличия финансовых, организационных и иных ресурсов. Соответственно, власти свойственно рассматривать решение любой проблемы как некий план-график мероприятий, связанный ограничениями объективного характера. Поэтому очень важно, чтобы мнения граждан были учтены до момента, когда будет принято какое-либо властное решение. К числу легитимных процедур, позволяющих услышать друг друга и выстроить доверительные отношения, относятся, например, сельский сход, публичные слушания, в рамках которых, в частности, нормативно обеспечивается реализация права гражданина на непосредственное участие в правотворческой деятельности.

Сегодня мы видим, что если этот «мостик» между обществом и государством «провисает», то вследствие возникающего недоверия к органам власти активность граждан может приобретать протестные формы. Однако и в этом случае наиболее эффективным способом решения проблемы являются переговоры с использованием элементов посредничества. Возьмем свежий пример: граждане Перми, чьи дети не могли получить места в детских садах, выступили против прекращения проекта «Мамин выбор», согласно которому они получали выплаты компенсационного характера. Граждане отстаивали свое право, а органы власти ссылались на то, что проект не решает главной задачи — ликвидировать очереди в детские сады. В ходе встреч с инициативной группой выяснилось, что обе стороны не в полной мере владели информацией (граждане были плохо осведомлены о планах администрации, а ее планы, в свою очередь, не охватывали всего масштаба ситуации и не предусматривали всех вариантов выхода из него — в частности, было обращено внимание, что ряд неработающих детсадов не включен в список объектов, подлежащих приведению в нормативное состояние, не рассмотрены дополнительные источники финансирования и т.д.).

В итоге стороны, выступая на принципах равенства, пришли к совместному выводу: да, проект нецелесообразен. С поправкой — нецелесообразен в существующем виде. В результате, как известно, сегодня депутатами Пермской городской Думы принято решение не закрывать проект, а переформатировать его в комплекс мероприятий, благодаря которому в 2015 г. все дети от трех до пяти лет должны получить места в муниципальных дошкольных учреждениях или частных детсадах.

Рассматриваемый пример показывает, что институт медиации как способ урегулирования споров сегодня востребован.

– Есть ли другие примеры в течение последних двух лет, когда использование примирительных способов урегулирования конфликта не только снизило «градус напряжения», но и привело к реальному решению проблемы?

– Полтора года назад к нам обратились родители, чьи дети больны инсулинозависимой формой диабета. По информации родителей, ожидался сбой в поставках лекарства, что ставило больных детей на грань жизни и смерти. Минздрав же данную информацию не подтверждал. Тогда мы выступили посредником в проведении переговоров, на которые, кроме представителей Министерства и родителей, были приглашены также все посредники, участвующие в поставке этого лекарства. Выяснилось, что в цепочке, действительно, есть разрыв, о котором в Министерстве не знали. Разумеется, были приняты оперативные меры по поставке инсулина, а главное – с этого момента представители ассоциации родителей детей, больных диабетом, вошли в состав общественного совета при Министерстве здравоохранения Пермского края. И сегодня Минздрав, я знаю, расширяет возможности для участия общества в контроле за своей деятельностью.

Приведу еще несколько примеров из практики. Только не стану конкретизировать субъекты споров, ведь конфиденциальность — один из принципов медиации.

Поступило обращение гражданина, по сути которого администрация района абсолютно не занимается развитием детского спорта, мало того, инициатива людей, которые пытаются что-то делать в этом направлении, властью игнорируется. Администрация же в ответ на наш запрос предоставила сведения об обратном. Как оказалось, речь шла о конкретном спортивном детском клубе, действующем на территории одного из бюджетных учреждений, но не имеющем никакого официального статуса. Когда в процессе переговоров «всплыли» эти и другие детали, стороны нашли решение, как эту общественно-частную, народную инициативу формализовать и продолжить работу. То есть использование процедуры медиации позволило выяснить истинные причины разногласия, снять эмоциональную зависимость. В результате формат противостояния «вы ничего не делаете — нет, мы все делаем» перешел в формат взаимодействия.

Другой случай, в котором, правда, Уполномоченный непосредственного участия не принимала, но рекомендовала использовать процедуру медиации для разрешения спора. Вводные: есть градообразующее предприятие, собственник которого в целях повышения эффективности производства начал его оптимизацию, в том числе избавление от непрофильных активов. Но, как оказалось, от этих действий пострадало одно малое предприятие. Казалось бы, чисто с юридической точки зрения – типичный спор хозяйствующих субъектов. Понятно, что градообразующее предприятие в суде победит. Но в этой истории было некое «социальное обременение»: в малом предприятии, которое по закону должно было очень быстро освободить занимаемые заводские площади, работало ни много, ни мало — 300 человек. Это означало, что все они могли оказаться без работы, а в небольшом городе это серьезная потеря как для самих работников, так и для имиджа предприятия. В результате стороны приняли предложение воспользоваться услугами медиатора, а в ходе переговоров пришли к согласованному решению: завод лишь изменял порядок оптимизации, а малое предприятие получало время для поэтапного вывода своего производства в новое помещение, помощь в подборе которого оказала местная администрация.

Еще пример. Несколько глав муниципалитетов оспаривали с представителями федерального органа исполнение ими неких обязательных мероприятий по противопожарной безопасности. Обе стороны привыкли действовать следующим образом: одна сторона — «ничего не знаем, не наши функции, ресурса нет», другая сторона — «ничего не знаем, а не сделаете, как надо — применим санкции». Мы даже боялись: а не отпугнет ли стороны сама атмосфера медиации, предполагающая необходимость выслушивания друг друга? Но и здесь в ходе медиации общее согласие было достигнуто.

– Сейчас в российской действительности мы видим проявления ксенофобии, непосредственно затрагивающие основные права и свободы человека, гарантированные Конституцией. По Вашему мнению, применима ли медиация по указанному основанию?

– Ксенофобия — национальное, этническое, религиозное неприятие — всегда имеет яркую эмоциональную окрашенность. И эти, как принято говорить, конфликты ценностей — самые трудно разрешаемые конфликты. И тем не менее медиация здесь является наиболее приемлемой формой, так как она восстанавливает хоть на каком-то уровне человеческие отношения. Кроме того, в конфликтах такого рода имеется, как правило, материальная, имущественная составляющая — собственно предмет спора. Остальное — только фон. И важно в ходе переговоров, когда учитываются информация и мнения сторон, выявить на этом фоне действительный предмет спора. У меня был такой случай, правда, подчеркну, давнишний, когда я работала в должности заместителя главы города. Это был конфликт двух религиозных конфессий, претендующих на использование одного помещения, то есть по сути конфликт, связанный с ограниченностью ресурса. Когда спор перешел в поиски ответов на конкретные вопросы: каков может быть порядок пользования единственным ресурсом? Есть ли перспективы его расширения? — конфликт утратил негативную коннотацию.

– Какова судьба эксперимента по медиативному урегулированию конфликтов на местном уровне?

– Эксперимент охватывал только две территории: Оханский и Суксунский районы.

Особенно интересен опыт Оханского района, где медиация вошла в практику работы. Медиаторами здесь выступают работники библиотеки и учителя, имеющие в том числе депутатский статус, – люди сами по себе референтные, но, что важно, прошедшие специальное обучение. Разумеется, речь в данном случае не идет о профессиональной медиаторской деятельности и классической медиации, определенной законом, однако как инструмент внесудебного урегулирования споров такое посредничество позволяет разрешать многие конфликты, возникающие на местном уровне, – как жителей с органами местной власти, так и бытовые споры между людьми. На уровне района сейчас происходит три-четыре медиации в год, на уровне сельских поселений — 15-17. Это неплохие показатели. Они уже близки к показателям, которые характерны для примирительных процедур на местном уровне в развитых странах Европы.

По результатам экспериментов нами было предложено провести обучение муниципальных служащих Пермского края основам разрешения конфликтов, в том числе с использованием элементов медиации. Это предложение было принято. В настоящее время обучение прошли 1915 руководителей и специалистов органов местного самоуправления. Но для меня важно даже не то, что мы получили некий пул управленцев, освоивших навыки урегулирования споров, а то, что в их сознании формируются новые представления о способах и характере взаимодействия с населением. О том, что любая жалоба или претензия к органам власти — это не признак проявления недовольства, а форма выражения общественного мнения, учет которого необходим для эффективного решения возникающих проблем.

Василий Жилин

Первый пермский правовой портал

Материалы по теме

08.04.2014 10:23